– Сергей, какова ваша личная цель на фестивале?– Моя личная цель?.. Во-первых, у меня как у члена жюри есть обязательства перед фестивалем. А моя личная цель – вынести из того пространства, в котором я нахожусь, максимум радости, поскольку я вижу эту радость в окружающих музыкантах. В глазах зарубежных гостей первое, что видишь – это испуг, потому что всё для них непривычно и диковато. А на второй день или, буквально, может быть, к вечеру первого же дня страх проходит, сомнения улетучиваются, люди раскрепощаются, начинают улыбаться, потому что ты улыбаешься им навстречу. Моя цель – увидеть, впитать и научиться у тех людей, с которыми я здесь встречаюсь, их музыке, той мудрости, которую я могу потом применить в своем деле. Так что, в некотором смысле, у меня корыстные цели.
– Философия фестиваля предполагает максимальную близость к природе. Вы где в эти дни живете, в палаточном городке?
– Нет, нас поселили в гостинице.
– Может отсутствие бытового комфорта способствовать лучшему восприятию этнической музыки?
– Боже мой! Для этого не обязательно ехать экспериментировать на «Саянском кольце»! Можно просто взять палатку, уехать в любое дикое место и погрузить себя в это состояние.
– Там не услышишь живой музыки.
– Музыки такой не услышишь, да, действительно. На самом деле, здесь, в рамках фестиваля, очень много компромиссов. С одной стороны – этническая музыка, с другой – она звучит с помощью многокиловатного усиления на профессиональной современной сцене, через большие мониторы и т.д. По идее, если уж погружаться, то надо жить в чуме или в юрте, и чтобы эта музыка звучала акустически перед тобой. Но это эксклюзив, который доступен немногим. То есть, для этого надо поехать в настоящую тундру и сделать так, чтобы там оказались музыканты и для тебя играли эту настоящую музыку. Это стоит очень дорого.
– Как вы считаете, нужен пиар этнической музыке?
– Пиар нужен, конечно. Как любому делу, любому хорошему занятию, любой идее нужен пиар. Для того, чтобы доводить эту музыку до людей, до их сознания, до понимания. Потому что до сих пор возникают проблемы. Люди, казалось бы, приходят сюда напитаться музыкой (это первичное, романтичное представление о фестивале), но, не смотря на то, что запрет алкоголя на территории стадиона существует, всё равно, к вечеру мы видим довольно много подвыпившей молодежи. Люди гуляют, для них это повод сюда прийти, потусоваться и т.д. Но музыка… всё-таки, кого-то она держит, сохраняет чьи-то головы, сердца и души, слава Богу.
– Вам не обидно, что среди людей, кто приезжает на фестиваль, очень много стало тех, кто едет сюда не за музыкой?
– Мне обидно, да. И я, действительно, эти вещи переживаю. Я не могу, конечно, по этому поводу стенать и биться в конвульсиях. Сделать с этим ничего не возможно, кроме того, что бить в цель, в одну точку, показывать этим людям другое. Другой образ жизни, другие возможности: можно встать, как-то очиститься. А какой еще способ? Вся система, в которой мы живем, система, так сказать, оболванивания, система зомбирования через средства массовой информации, она же существует. Чем нам забивают головы? Человек у себя в машине слушает шансон и в кафе приходит – там слушает, кроме шансона он ничего не знает. Как он будет воспринимать этническую музыку?
– В палаточном городке в открытых машинах, как правило, очень громко играет низкого качества реп, или шансон, или клубная электроника…– Человека в одно мгновенье не перевоспитаешь и не переделаешь. Люди разные. Мы не можем создавать для себя резервации. Мы даже в своих собственных квартирах не можем быть независимыми от мира. Нет возможности отгородиться от мира, это не реально. Соответственно, мы должны излучать свет, делать всё возможное, для того, чтобы света было больше, чем тьмы.
– Способен ли, на ваш взгляд, фестиваль «Саянское кольцо» изменить мироощущение людей? Это может быть одной из целей мероприятия?
– Работа с душами, по большому счету, ведется в иной области. В области конфессий, в области веры. Там, где есть общее собрание людей, вы никогда не сможете находиться в абсолютной гармонии. Фестиваль – это очень пестрое пространство. Вы можете себе ставить очень высокие задачи, обладать какой-то определенной миссией, но, поскольку это непредсказуемое собрание, мы не знаем, кто сюда приедет. Никогда этого нельзя заранее узнать. И невозможно определить и спрогнозировать, как будут себя вести, в том числе, и люди, обслуживающие этот фестиваль. Когда человек приходит в храм сам (не приводят его, а он сам, по какому-то велению души или сердца), он попадает в каноническую ситуацию, где существует свой порядок. Фестивальный порядок – вещь весьма относительная, каждый год меняется. Может, я не о том говорю, но посредством фестиваля изменить сознание многих людей – задача почти непосильная. Но, в принципе, в этом направлении работать и капать, капать, капать постоянно надо. Например, в этом году изменился дизайн самой площадки, появились информационные щиты. Люди входят, видят, как красиво, читают, что здесь будет происходить. Город мастеров классно сделан! Работают разные площадки. Пива у сцены больше не напьешься. Шаг за шагом, постепенно какое-то улучшение происходит. Повторяю, невозможно поменять человека, его сознание сразу. Он просто привыкнет, что так должно быть.
– Где и когда вы чувствуете полную гармонию?
– На природе. Практически, в уединении.
– Вы устаете от людей?
– Я не могу сказать, что устаю именно от людей. Я устаю от суеты, от каких-то, может быть, вынужденных общений, но от людей – нет. Мне, как раз, с людьми интересно. Я могу не вступать в диалоги со многими.
– К интернет-пиратству вы относитесь с пониманием или негативно?
– Я воспринимаю это как данность, как часть жизни. Так она складывается. Дело в том, что, конечно, люди, пользующиеся продуктом музыканта, должны понимать, что он – не персонаж из анекдота, а реальный человек, который делает свое дело. Этим он хотел бы зарабатывать какие-то деньги, кормить и учить своих детей, позволять себе какие-то радости. Это его работа. Если ты несанкционированно скачиваешь его композицию, ты просто воруешь у него хлеб, лишаешь его реальной возможности подняться в этой жизни, потому что у музыкантов очень непростая жизнь, особенно у этнических. Найти работу крайне сложно.
– Некоторые музыканты, понимая, что всё равно от пиратства никуда не деться, намеренно выкладывают в сеть свои песни, чтобы поклонники слушали их в хорошем качестве.
– Это их право. Я не распоряжаюсь своими дисками. У меня и сайта-то своего нет. Я смирился со всей этой историей и не отслеживаю пиратов. Я не собираюсь тратить ни время, ни силы на борьбу со всем этим, потому что понимаю ее бесполезность. Наверное, можно искать альтернативные пути, но для этого надо быть очень расчетливым и коммерческим человеком.
– Кроме славянской музыкальной культуры, какие культуры вам наиболее близки?
– Мне любая культура близка, если она имеет истинные корни. Я с наслаждением слушаю этнических музыкантов. Другое дело, что в потоке современной этники такие музыканты – редкость. Больше, всё-таки, декоративных, то есть, работающих как бы в области этнической музыки, не являясь, по сути, носителями этой культуры.
– Этническая стилизация?– Не стилизация даже, а какие-то флюиды, намеки, но, очевидно, что это не корневое, не базисное, не основа их творчества. А корневые музыканты все настольно близки! Они как дети. Настоящий музыкант вообще должен быть как ребенок – непосредственный, открытый, очень ранимый, вызывающий улыбку и слезы одновременно.
– Джаз, рок слушаете?
– Слушаю, но конкретных исполнителей я даже называть не буду, потому что это очень преходящее. У меня в юные годы были свои увлечения рок-музыкой – те же Beatles, та же опера Jesus Christ Superstar – и, когда мне это попало в руки уже в зрелом возрасте, уже никого отклика в душе не вызвало. Проходит время – меняются приоритеты. Я понял, что совершенно не важно с чем я сталкиваюсь. Я взял за правило, не создаю себе кумиров. В соответствии с тем, как об этом говорит вера. Нет других богов, кроме…
– На что ориентируетесь в собственном творчестве? Наверняка вас обуревают сомнения в процессе создания музыки…
– Конечно, всегда есть сомнения.
– Многие творческие люди в минуты нерешительности оставляют произведение и возвращаются к нему позже.
– Правильно, надо с этим прожить. Я думаю, что это нормальный процесс, процесс инкубационного вынашивания. Если ты получил эту вот, народную, бациллу, она должна в тебе перебродить. Всё должно привиться, нужно переболеть внутренне. И потом ты это уже можешь как-то выдавать. Я много ездил в экспедиции, прослушивал самые разные вещи. Из тысячи образцов остаются десятки, может быть, сотня, которые в тебе откладываются и почему-то живут. Это не от лени человеческой, не потому что ты не можешь освоить тысячу, а потому что что-то находит отклик, прививается, пускает свои корни, и потом живет в тебе как твое родное, без чего уже не можешь обойтись. Новации приходят крайне редко, и, когда приходят, тоже пускают свои корни.
– Звук какого музыкального инструмента больше всего любите?
– Рожок, наверное.
– Чего вы пожелаете фестивалю «Саянское кольцо»?
– Я хочу пожелать здоровья организаторам. Пусть у них хватит сил на проведение следующего фестиваля. Я понимаю, совершенно колоссальная работа – организовать всю эту историю. Каждое движение на сцене и за ней – результат огромных усилий. Надо низко поклониться этим людям за то, что они сделали. Теоретически и практически невозможно продумать всё, но, когда есть понимающие люди, и они стоят у руля, всё начинает работать. Фестиваль – это, прежде всего, человеческое наполнение. Я желаю, чтобы, благодаря новому открытию Сибири, сюда приезжали люди не только из России, но и со всего мира, чтобы они несли весть о «Саянском кольце», говорили о прекрасной атмосфере и замечательных людях. Здесь можно рассчитывать на необыкновенные встречи и комфортный для музыкантов звук. Я надеюсь, что эта весть, разнесенная по миру, будет способствовать расширению влияния фестиваля на окружающее пространство.
Беседовала Галина Позднякова
