Темперамент итальянцев, похоже, передался всем их транспортным средствам. В городской толчее Рима и Милана лихо проскакивают юркие Vespа и Lambretta. По выходным за городом ревут моторы Moto-Guzzi и MVAgusta, Ducati и Benelli. В Италии есть автострады (кстати, autostrada – слово итальянское), на которых вас оштрафуют, если ваша скорость будет меньше 120км/ч, но даже там вас периодически будет обгонять нечто, чего вы даже не успеете разглядеть. На горных серпантинах с непривычки даже становится страшно – впритирку со скалой, в сантиметрах от края пропасти на скоростях за сотню лоб в лоб расходятся и легковушки, и тяжелые автопоезда, и вам волей-неволей придется делать то же самое. Иначе тут же загудит в спину какой-нибудь «фиатик», груженый добропорядочным итальянским семейством.Весьма боевым характером обладает любой итальянский автомобиль. В свое время «фиаты» моделей 508 Balilla, 1100, 500 Topolino нетрудно было подготовить для участия в легендарной «Фречча Росса» – Милле-Милья. Карло Абарт мог сделать из «фиата» болид хоть для Ле-Мана. Советские автомобилисты мигом оценили ходовые качества Жигулей, созданных на основе Фиата-124 – на них можно было при желании уйти от ГАИ. На «Волгах» ездили только полковники в отставке и «по жизни» неторопливые бюрократы.
Что уж говорить о машинах, культовых для итальянцев и не только. Особенно о самой главной из них. О какой – говорить не надо. Молодой паренек Энцо, едва окончив школу, устроился в автомастерскую. Хозяин был им весьма доволен. Детские годы Энцо пришлись на первую мировую войну, и его кумирами, так же, как и для многих сверстников, стали лётчики. Одним из самых известных был Франческо Баракка, возглавлявший эскадрилью Cavallo Nero – «Черная лошадь». Самолеты этой эскадрильи несли на борту черный силуэт вставшей на дыбы лошади. Франческо сбивали много раз, но он продолжал наводить ужас на врага. Как говорят некоторые историки, однажды пуля пробила топливный бак его самолета, он не дотянул до своих, сел на вражеской территории и был убит.
Энцо имел дело с самыми разными машинами, но однажды ему попалась газетная страница, на которой был помещен снимок американского Packard Twin Six с поднятым капотом. Вид этого чуда техники тех лет произвел на юношу огромное впечатление. Со временем Энцо открыл собственную автомастерскую, а затем устроился на фирму «Альфа-Ромео», где возглавил заводскую гоночную команду. А когда Альфа-Ромео расформировала спортивную команду, основал собственную, которую назвал своей фамилией – Scuderia Ferrari. Энцо Феррари заказал для своей команды 5 машин Альфа-Ромео 8C2900B Corto на укороченной базе. 4 из них получили кузова фирмы Carozzeria Superleggera Touring и стали, пожалуй, самыми красивыми машинами в истории мирового автоспорта. Но главным их достоинством, конечно же, была скорость. Для победы было достаточно, чтобы хотя бы одна машина команды осталась на трассе. Феррари мог положиться на любого из своих пилотов. Ещё бы – Карло Пинтакуда, Луиджи Вилорези, Нино Фарина, а особенно Клементе Биондетти. Эти не подведут! И ярко-алые машины несли на борту геральдический щит с черным силуэтом вздыбившейся лошади на желтом поле. На это Энцо испросил особое разрешение у родителей легендарного Баракка. Желтый цвет он взял от флага своей родной Модены.
Перед самой войной Энцо решил разорвать отношения с «Альфа-Ромео». Он начал создавать компанию для разработки и производства автомобилей собственной конструкции. А поскольку руководство «Альфа-Ромео» взяло с него обязательство в течение 4-х лет не разрабатывать автомобили и не заниматься какой-либо деятельностью под собственным именем, то предприятие называлось «Ауто-Авиа Конструциони». Но гоночную машину совершеннейшей по тем временам конструкции Феррари создал лично – главный конструктор Альберто Массимино был приглашен только для виду.
Новый автомобиль стартовал неудачно, а вскоре началась война. Но вот война окончена, и Феррари с утроенным рвением принимается за работу, благо срок действия запрета давно закончился. У него подрастает сын Альфредо, или просто Дино, и Энцо просто не может на него нарадоваться – до чего смышлен!Первый Ferrari нес индекс 125S – по объему одного цилиндра. А всего их двенадцать. Целых полтора литра. Моторы первых Ferrari разрабатывал Джоакино Коломбо – автор Альфа-Ромео 159, заложившей основу Формулы 1. Впрочем, вскоре он уходит – Феррари не вполне доволен его работой.
Следующий Ferrari – 166S – выходит на старт Милле Милья 1948 года. Зрители радостно приветствуют машину с Летучим Мантованцем – великим Тацио Нуволари за рулем. Но Нуволари уже нелегко – его сжигает болезнь, вид у него измученный, гонка стоит ему страшного напряжения. То и дело он теряет контроль над машиной, она уже без капота и левого крыла. Энцо, не в силах смотреть на мучения Тацио, пытается уговорить его сойти с дистанции, но тот только мотает головой и снова рвется вперед. Однако не выдерживает машина – начинает давать перебои мотор, окончательно отказывает пережженное сцепление, в довершение всего ломается рессора. Некоторые до сих пор считают, что Нуволари мог и победить, на что им отвечают, махнув рукой: «Бросьте, наверняка в конце концов угробился бы». К быстрым красным машинам появляется интерес, и находится первый желающий заказать дорожное исполнение. Клиент достаточно почетный – князь Игорь Трубецкой. Этот русский аристократ, впрочем, любил и выступить в кольцевых гонках на закрытой трассе.
В 1949 году, как и годом раньше, Милле Милья выигрывает Биондетти за рулем Ferrari 166. Машины Ferrari появляются на дорогах одна за другой. Модель 212 Inter получает кузов купе работы Джованни Батиста Фарины. Мотор подрос до двух литров. Очередную Милле Милья выигрывает совсем молоденький – 22 года – Джаннино Марцотто, естественно, на Ferrari. Ferrari бьются на гоночных трассах, как тигры, рубятся, как гладиаторы. Победа за победой! Новая Ferrari 340 – 12 цилиндров, а вы как думали? – быстрее всех. Энцо всерьез берется за дорожные модели в 1954 году. Появляется серия 250 – и с тех пор продажи растут в геометрический прогрессии. Очередная Милле Милья – и Вилорези на Ferrari первым приходит к финишу – с развороченным передком и на единственной оставшейся 4-й передаче! В том же году к Энцо обращается с просьбой его близкий друг Роберто Росселини – сделать машину для его жены Ингрид Бергман. Энцо мигом звонит Фарине – есть срочная работа. И чтоб все супер! Фарина принимается за работу так, что летят искры и алюминиевая стружка. Результат – кузов на шасси 375 Mille Miglia, да такой, что глаз не отвести. Дизайн уникальный. Фары спрятаны за решеткой воздухозаборника, боковые подштамповки – стилизация под узкие вытянутые крылья довоенных болидов, а входящее в моду решение – хвостовые кили – Фарина обыграл с присущим ему артистизмом – «плавники» вырастали из рамки заднего стекла.
Аналогичное решение Фарина применил и на купе Lancia PF200, и с тех пор немало машин получили характерные «перепонки» на задней стойке крыши. Из последних – опять же пининфариновский Peugeot 406 Coupe. Но Ferrari Ингрид признан и одной из лучших работ Фарины, и одной из красивейших машин в мире, а некоторые называют его ни много ни мало лучшим из Ferrari. Ингрид счастлива – ещё два года назад она ездила на убитом рыдване крысиного цвета.
250-я пользуется успехом, несмотря на баснословную цену. Но есть ещё более дорогие супер-Ferrari, а продаются они единицами – 22 экземпляра 340 America, 6 342-х (одна – для бельгийского короля Леопольда), 13 375-х Америк (машина – мечта!), ещё были Европы – 375-е, которым сократили мотор до 3 литров, и они стали 250-ми (это совсем другие 250-е, и сделали их всего 17). Кузова для них строил в основном Фарина, к тому времени в знак особого почёта переименованный указом президента Италии в Пининфарину. Но Vignale, Touring и Michelotti без работы тоже не остались.На гоночные трассы тем временем выходят ещё две 250-е – Tour de France и одна из самых знаменитых Ferrari – 250 Testa Rossa. Она побеждает там и тут. К Энцо обращается известный бельгийский автомобильный журналист Поль Фрэр с просьбой включить его в состав экипажа, стартующего в Ле-Мане. Ладно, сказал Энцо, только чур, уговор: победишь – больше за руль гоночной машины ни ногой. И в 1956 году экипаж Оливье Жандебьен – Поль Фрэр на Testa Rossa торжественно подкатывает к финишу и принимает кубок. Поль сдержал слово. С той поры он неизменно появляется на всех крупных автогонках, но только на журналистской трибуне. Но все же этот год, несмотря даже на блистательную победу Эугенио Кастелотти в Милле Милья, для Ferrari скорее печальный. Один из лучших гонщиков, Аскари, разбивается насмерть. Нуволари уже скончался два года назад. Но главный повод для безутешного горя Энцо – смерть Дино. Болезнь почек все развивалась и вот… Ему едва исполнилось двадцать, но он показал незаурядный конструкторский талант, самостоятельно вел проект болида Формулы 1. Смерть сына абсолютно изменила Энцо Феррари. Именно с тех пор его называют Коммендаторе – он отчужден, предельно жёсток с подчиненными, постоянно в черных очках. А имя Феррари гремит на весь мир. Гоночные трассы и автострады покоряются ярко-алым машинам.
Чемпион мира – великий Хуан Мануэль Фанхио. К победе он пришел на болиде, разработку которого начал ещё Дино. В Милле Милья побеждает Ferrari. Наконец-то Пьеро Тарруффи добился того, к чему стремился долгие годы. Он одержал победу в Фречча Росса, стартовав в ней в тринадцатый раз. Но эта Тысяча миль – последняя. И невольной причиной этому становится Ferrari. На скорости 300 км/ч взрывается шина, и красная машина, ведомая испанским маркизом Альфонсо де Портаго, врезается прямо в плотную толпу зрителей на обочине… не трассы, а по сути обычной сельской дороги, вовсе не предназначенной для подобных вещей. Вот к чему приводит подобное безрассудство. Все шло к этому, и этим закончилось. Ещё до войны скорости здесь превышали 200 км/ч, но толпы зрителей стояли по всем обочинам, не задумываясь о страшной опасности. Да, нечто подобное уже было в 1938 году, но тогда был город, трамвайные пути… В городах приняли меры, а в остальном… Правительство страны приходит к решению, что позволять подобный риск впредь недопустимо.
1959 год. Снова чемпионат мира возглавил Хуан Мануэль Фанхио. Он станет чемпионом ещё раз – на Maserati – и повесит шлем на гвоздь. На вершине модельного ряда дорожных машин сияет Superamerica – модель 410, мощность которой достигла 400 сил. Облик соответствует названию – у машины панорамные лобовые и задние стекла, огромные хвостовые кили… Впрочем, некоторые машины серии смотрятся достаточно скромно. В продажу поступают завершающие серию 250 модели Lusso и Berlinetta. Berlinetta на укороченном шасси Tour de France охотно покупают гонщики-любители – в исполнении Corsa мотор мощностью 280 сил, алюминиевые панели кузова… Новый чемпион мира – Майк Хауторн на Ferrari. На гоночные трассы выходит очередной красный зверь, ищет, кого бы разорвать. Прикрывается овечьей шкуркой… Коммендаторе ударился в рискованную авантюру – свирепые 250 GTO проходят по заводской документации как «мирные» 250 Berlinetta. Коммендаторе, честно глядя через темные очки, объясняет комиссарам Ф.И.А., что пространственный каркас служит для усиления серийного кузова. Посудите сами, могут эти тоненькие трубочки что-нибудь нести? Внешне машина схожа с серийной только очертаниями крыши. Ну, мы сделали другой передок – для лучшей аэродинамики. Энцо тактично умалчивает о том, что мотор, созданный вернувшимся Коломбо, целиком перекочевал с Testa Rossa, созданной не то что исключительно для гонок, а исключительно для побед. Если же кто-либо из чинов от автоспорта вдруг спрашивает: «А это что такое?!», Коммендаторе четко разъясняет, что с учетом специфики скоростных трасс ряд деталей механизма подъёма клапанов взят от мотора Testa Rossa. И взял-таки своё – Omologato! Путь на трассы свободен – можно начинать разрывать. Всех и каждого.
Ещё одна 250-я – 250GT2+2, затем 330GT2+2. Идет в основном в Штаты, вследствие чего вынуждена соответствовать тамошним вкусам. До конца 60-х нашлепали аж 2000 штук. Настоящим ценителям –новая Superamerica. Джентльмены, если вы не собираетесь бороться за спортивные титулы, а просто хотите наслаждаться вождением, 320 сил вам будет более чем достаточно, слово чести! Мистер Харра позволил себе усомниться. Уильям Харра – ценный клиент. У него много игорных домов в штате Невада. Единственная возможность скрасить монотонность пустынных дорог Невады – скорость. Мистер Харра обращается на станцию техобслуживания Ferrari в штате Техас. Квалифицированные мастера производят расточку цилиндров и установку новых кованых поршней. 400 сил есть. В соответствии с особыми пожеланиями мистера Харра – новые салазки для крепления сидений (рост мистера Харра – выше среднего), кондиционер (Невада – жаркий штат) и крепление для огнетушителя (мистер Харра – человек обстоятельный и предпочитает, чтобы любая вещь, буде она понадобится, была под рукой). Мистер Харра знает толк в машинах. У него много машин. Он их собирает – как марки или бейсбольные карточки. Истеблишмент не воспринимает это увлечение всерьез – мистер Харра разыскивает свои машины на свалках и фермах где-то в глухомани. Недавно приобрел у торговца автохламом в техасском захолустье Duesenberg – не пожалел семи сотен – и теперь сияет, как новенький «игл»… эх, поди раздобудь нынче эдакий золотой кругляшок! А если у вас дома есть бейсбольные карточки тех лет и к вам заберется знающий вор, он их прихватит, не сомневайтесь! А Duesenberg в наши дни стоит не меньше миллиона. К сожалению, посетив лучшее казино Харра, вы не увидите там его замечательной коллекции – мистер Харра, увы, оставил сей бренный мир, а коллекция разошлась по рукам.Смерть любимого и ненаглядного сына не лишила Энцо способности создавать великолепные машины. К победам устремляется Ferrari 330P3 – с центральным расположением силового агрегата. Новая звезда автострад – 330CTC. Она намного превзошла эпизодическую 275-ю, сменившую 250-ю, но всё же скорее это эволюция, а не революция. Кузова от дома Pininfarina. Одну машину приобрела бельгийская принцесса Лилиана де Рети.
Дорогое для Энцо имя получает Ferrari Dino 206GT – небольшой шестицилиндровый автомобильчик. В истории уже были автомобили, известные как «маленькие Ferrari» – небольшие машинки Mille Туринской фирмы ASA. Их сходство с Ferrari объяснить несложно – они были созданы Джотто Биццарини, автором нескольких Ferrari, в том числе GTO. Творчество этого весьма способного инженера постоянно востребовано – он участвовал в проекте графа Джованни Вольпи ди Мизюрата де Серениссима, помогал ему Карло Кити (Кити закончил начатый Дино проект болида Формулы 1), но проект лопнул. Теперь Джотто налаживает производство спорткаров у Ферруччио Ламборгини. Для этого надо уметь твердо определять свои намерения – многие полагают, что бывший сельский механизатор, а ныне крупнейший производитель тракторов в Италии взялся не за свое дело и ничего у него не выйдет. Но оригиналом он уже прослыл – на выставке в Турине в 1963 году Джотто Биццарини и Джампаоло Даллара представили экспериментальное шасси с мотором V12, расположенным в базе поперечно! Нормального человека подобное зрелище скорее натолкнуло бы на мысль: «А все ли дома у этого человека?». Но по крайней мере несколько десятков солидных господ оно натолкнуло на мысль достать из карманов паркеры и чековые книжки.
В 60-х Ferrari представляет несколько концептуальных моделей, созданных совместно с Pininfarina. В первую очередь это 250 P5 – работа правой руки Джованни Батиста Пининфарины Леонардо Фиораванти. Это не описать словами! Я могу только сказать, что верх машины представляет собой прозрачный «фонарь», как у реактивного истребителя, а головная светотехника – сплошную полосу, но впечатления от этого ирреального зрелища я не передам. Это вам школьник в тетрадке не нарисует – вот что я могу сказать. 
Ещё стоит упомянуть 365PB Guida Centrale. Он напоминает какой-то уж очень широкий Dino (сами сотрудники Ferrari говорят: «Какой-то беременный Dino у нас вышел»), настолько широкий, что в салоне стоят три кресла в один ряд. При этом место водителя находится аккурат посередке. Так уж захотел Джанни Аньелли, магнат и владелец всего концерна FIAT. Он часто ездил в Англию, для того ему и понадобилась машина с обзорностью с водительского места, одинаковой и на Островах, и в континентальной Европе. А вот одной состоятельной даме машина пришлась не по вкусу (их было сделано две) – она говорила: «Я если и езжу с кем-нибудь, то только с мужем, любовника у меня нет, и пустое кресло будет меня раздражать». Сын этой дамы тоже не захотел ездить на диковинной машине: «Как я буду катать на ней девушек – одной рукой обниму девушку справа, другую положу на колено девушке слева, а чем, скажите на милость, я буду рулить?» В общем, машина не задерживалась слишком долго ни у одного из владельцев.Энцо непробиваем. Теплые нотки он позволяет лишь в беседе со своим давним компаньоном Энцо Монари – тот когда-то был его главным доверенным лицом, а теперь вот держит мастерскую, где делают детские автомобильчики в стиле Ferrari, которые стоят как «взрослый» FIAT. Никому, кроме старого друга Монари, Коммендаторе не позволил бы называть их Ferrarina – «малыш-Ferrari». Было время, два Энцо выруливали на испытательную трассу Фиорано, а верхом на трансмиссионном тоннеле сидел худенький Дино… И больно, когда эта картина встает перед глазами, и никуда от этого не деться. Монари умер, и у Коммендаторе не осталось ни одного близкого друга. Монари использовал драгоценный бренд, и Феррари позволял ему это абсолютно бескорыстно. Все остальные платили и платят сполна. И то сказать, глава Girard Perregaux Луиджи Макалузо, архитектор и знатный автогонщик – не сирота неаполитанская, деньги на черную лошадку на алом циферблате найдутся.
В то время как левые студенты переворачивают Париж вверх дном, а в местечке Вудсток штата Нью-Йорк грандиозная толпа «детей цветов» растворяется в музыке и любви, миру является Автомобиль. У него была и марка, которую носят автомобили подобного завораживающе-алого цвета, и индекс – 365CTB/4, было дано ему и имя – Daytona – в честь славных побед его сородичей, от которых ему досталось его горячее, сильное сердце. Но слова не могут отразить тот каскад эмоций, который обрушивает это алое чудо на всех, кто не считает, что достоинства автомобиля определяются способностью перевозить картошку с шести соток.
И, пожалуй, он стал последним таким Ferrari. Вместе с ним выпускался упрощенный 365GTC/4, в котором удалось выгородить два тесных задних сиденья. Хорошая машина – и не более того. А уж чемоданистый 365GT4 и подавно не представляется автомобилем мечты. Несмотря на то, что Pininfarina делала его по остаточному принципу, поскольку вела в то время несколько денежных проектов, в частности, для Peugeot (чувствуете – Ferrari для Pininfarina не на первом месте!), он дотянул через две модернизации до 1989 года, став своего рода реликтом. В условиях топливного голода и активизации «зелёных» мощные Daytona и BB365GT с «плоским» оппозитным 12-цилиндровым мотором позади кабины были подобны грудным детям на руках во время глобальных потрясений: бросишь – погибнут, а не бросишь – погибнешь вместе с ними или спасешься, но ценой постоянной концентрации воли, поскольку заботишься и о себе, и о них. В первую очередь о них, ведь они совершенно беспомощны, и придется терпеть лишения, борясь за их выживание.Ferrari пришлось выпускать «бюджетные» модели. Первым был Dino 308GT4 с поперечной «восьмеркой» и салоном 2х2 – единственный Ferrari работы Bertone, точнее, Марчелло Гандини. Далее – Mondial схожей компоновки, 308GTB и CTS, 328GTB и GTS (GTS отличались съемной панелью крыши, о полноценных спайдерах не приходилось думать), 308i, мотор которой «усох» до 220 сил – чёрт-те-что, а не Ferrari. В 80-е мощность моторов поднималась, как ртуть в градуснике. Поклонники алых машин готовы были аплодировать, когда в 1990-м 348GTB предъявил 300 л.с. Время было не эмоциональное. На вещи смотрели трезво и холодно. Нажившие капитал и привыкшие считать денежку сурово определили Ferrari как вещь, по большому счету, никчёмную. Те же, кто на каждом углу объявлял себя поклонником Ferrari, произносил это имя с непременным придыханием и клялся, что у него непременно будет Ferrari, дорвавшись до своей мечты (обычно в виде «восьмидесятника» рыночной стоимостью $25-40 тысяч), быстро начинают проклинать дороги, крышки люков, стыки, трамвайные переезды, «лежачих полицейских», кирпичи и наледь во дворах и переулках, а особенно собственную глупость, помешавшую найти тугой пачке наличности более полезное (и приятное) применение.
